Прозрачен воздух белой ночи,
Листва колышется слегка.
Дрожит рука, краснеют очи
От пятой рюмки коньяка.
Души истерзанной метанья
Хранят салфетка и меню…
-Ах, не гони меня, кабатчик!
-Я, вроде, это… не гоню…
Рука крошит метанья в клочья
(Меню спасает официант).
Под тихий шелест белой ночи
Погиб поэт! Куда-то там
Взлетел к эфирам и пегасам,
Легко и радостно ушел.
А тело грустно замычало
И тихо уползло под стол…
Так вот, друзья, бросайте пить: в мозгах туман, в кармане пусто...
Поэтом можешь ты не быть, но тушкой быть довольно грустно.
Просто если поэту как поэту и человеку нечего ни себе, ни людям сказать, то никакое бойкое строчкогонство не спасает. Это я наблюдал много раз сам, хотя сам стихи не пишу. Но моей женой более тридцати лет была прекрасный петербургский поэт Ольга Бешенковская. И невольно варясь много лет в литературном кругу Ленинграда-Петербурга, я эти, по сути своей, человеческие и творческие трагедии наблюдал много раз. И особенно они стали очевидными, когда после Перестройки официальная цензура ушла в небытие, и очень многим, без "фиг в кармане", оказалось просто нечего сказать. Сообщаю адреса Ольги Бешенковской на сервере "Стихи.ру": https://stihi.ru/avtor/beschenkovskaja и её персональной странице в Интернете: www.beschenkovskaja-poesia.de Так что милости прошу...