− Ах, какой (слог тут самый высокий)!
− Ах, какая! – с восторгом твердят…
Из себя выжимая все соки,
Своего славословят вождя.
Нет проблем, если хвалят за дело,
Только дела-то – бледная тень.
Где вы, наши родные Манделы?
Как посмотришь – одна дребедень!
Нам вовек не соврать сотой части,
Не предать, не присвоить вовек,
Сколько сделают это при власти,
Кто удачно взобрался наверх.
Нам вождей наших – случай особый −
Хоть и негде брезгливости деть,
Как врачи изучают микробов,
Изучать бы, перчатки надев.
Вот чума – нет напасти страшнее,
Тиф с холерой вконец изведут.
Ну а это, пардон, диарея,
Худо-бедно, но с нею живут.
Так рассмотрим их слева и справа
(В микроскоп виден каждый пустяк)...
И уж если на свете взаправду
Без вождей невозможно никак,
Без надрыва, друзья, без экстаза,
Так и быть, в день назначенный мы
Скажем «да» в пользу меньшей заразы,
Не забыв после руки помыть.
Почему-то вспомнилась песня Владимира Асмолова "Поэты и цари".
Сменяются эпохи, И дышит наша грудь То хорошо, то плохо, То сносно как-нибудь. Бывает нелегко нам И в малом, и в большом, И лишь хамелеонам Живётся хорошо.
По-разному – заметьте, Сей факт неоспорим – Живут на белом свете Поэты и цари, По-разному сгорают Их звёзды на лету, Во тьме пересекая Последнюю черту.
Пока цари на троне, С царями все в ладу. Царя никто не тронет, Пока он на виду. Ему никто не скажет, Что, мол, не так поёшь. На удивленье даже Хорош, пока живёшь.
Но только царь уходит, И подпевалы все Изъяны в нём находят, Как сало в колбасе: "Один был своенравен, "Другой – вообще без головы!" Скажите, Бога ради, Где ж раньше были вы?
Совсем не то – поэты: Пока они живут, Какие-то запреты Всегда для них найдут. Но долго жить прикажет Затравленный поэт – На удивленье даже Снимается запрет.
И тот, который сам был Вчера готов его сожрать, Запел вдруг дифирамбы – Какая "благодать". Посмертные награды, Так нужные живым... Скажите, Бога ради, Где ж раньше были вы?
Живут на белом свете Поэты и цари, По-разному – заметьте, Сей факт неоспорим. По-разному сгорают Их звёзды на лету, Во тьме пересекая Последнюю черту.
Да, судьбы их различны, Но, что ни говори, Нам дороги обычно И поэты, и цари. Одних мы чтим публично, Вовсю рукоплеща, К другим приходим лично – На кладбища.