К коллеге зависть на корню,
Коль тот успешнее, изгложет.
А надо будет, и свинью –
Прости нас Господи! – подложит.
Не хуже всех, не лучше он,
Большой знаток вина и женщин…
И так – покуда Аполлон
Не позовёт к «священной жертве».
Тогда он сам и царь, и бог,
Противник зла, поборник чести.
О, как отточен каждый слог,
Идея, образ − всё на месте!
И вот уж будто бы волной
Стихи читателей накрыли,
Где учит жизни наш герой.
И люди верят, простофили.
Пока не требует поэта К священной жертве Аполлон, В заботах суетного света Он малодушно погружен; Молчит его святая лира; Душа вкушает хладный сон, И меж детей ничтожных мира, Быть может, всех ничтожней он.
Но лишь божественный глагол До слуха чуткого коснется, Душа поэта встрепенется, Как пробудившийся орел. Тоскует он в забавах мира, Людской чуждается молвы, К ногам народного кумира Не клонит гордой головы; Бежит он, дикий и суровый, И звуков и смятенья полн, На берега пустынных волн, В широкошумные дубровы... А.С. Пушкин, 1827
Наверное, оба хорошо, каждый по-своему. А если серьезно, то у меня пушкинское высказывание закавычено, то есть его стих для меня не новость. Спасибо за отзыв.