Там, где синий Янцзы безмятежно журчит,
По одной из восточных былин,
Полюбил молодую, как лань, Тьсяучи Молодой, как жасмин, Тьсяелин.
Они рядом сидели, уставившись вдаль
И, за этим занятьем простым,
Перестали, забыв про диплом и медаль,
На уроки ходить в монастырь.
Но когда астрономия и этикет,
Наряду с арифметикой всей
Устремились в журнале в крутое пике,
Вызвал предков тревожный Сенсей.
Стали дочь отводить от кривого пути,
Был ее образ жизни корим:
Мол, без знаний лишь дворником сможет пойти
Или гейшей в гарем мандарин.
А ему толковали всерьез, по-мужски,
Что зубреж променяв на гормон,
Он пойдет торговать, типа «н-нада очки»,
На базаре китайским дерьмом.
Но лишь крепче сжимали друг друга ладонь
Тьсяучи и ее Тьсяелин.
Потому был отправлен семейной ордой
Он в мужской монастырь Шаолинь.
Дальше были рыданья, разбитый турник
И за ним, по перрону, бегом…
Тьсяучи… Тьсяучи… Тьсяучи… Ться… лишь крик
Разрывал уходящий вагон.
* * * * *
Он теперь депутат, очень близок к «раям»,
Знанья – сила, чего говорить.
Он узнал столько «инь», что натруженный «ян»
Без женьшеня уже не стоит.
А она - дипломат, путь велик и шелков,
Загранпаспорт лоснится от виз.
Дети, вилла, семья. А любовь… Что любовь?
Дофамин. Рудимент. Атавизм.