Я в усы улыбаюсь, а вовсе не дую,
Ибо сызмальства, будучи тлёй шебутною,
С неизменной сноровкою маялся дурью,
А она – хоть и ныла, но маялась мною.
Эксцентричный умелец, а позже – повеса
По заслугам отмеченный гладкостью взяток –
Я был даже подвергнут изгнанию беса,
Но взамен одного понаехал десяток!
А хранитель крылами взмахнул запоздало –
И пресветлое братство во мне засновало…
Может, я – лишь живой отголосок скандала
Разномастных жильцов чердака и подвала?
Жаль, что весь этот сброд – даже тёртый и битый –
Так просел за всегдашнею склокой и вонью,
Что на фоне текущих тревог и событий
Представляется мелкой, смешной шелупонью!
И теперь, как отсталый, я личность не хмурю
Под шакалий оскал и мурло хомяково :
Просто маюсь своей, обособленной дурью -
Как привыклось , по тёплому, и бестолково!
Я с молочных ногтей, с детства маялся дурью. И, бывало, в усы улыбался, не скрою. Но теперь, пережив все скандалы и бури, Я, слегка повзрослев, стал страдать ерундою.
Я с детства дурью маялся, их было даже две Мне так же говорили, что я с пулей в голове Но сильно ошибались в том, скажу вам так ребята Там пули вовсе не было, но правда есть граната.