Свистит ветрище, как ноздря у великана,
Что спьяну лёг под выхлоп сквозняка,
Дождь сыро хлюпает остатками стакана
Плеснутого жадюгой коньяка.
Насели тучи, как безбашенный коллектор,
Назойлив, как реклама, липкий снег,
А клин курлык рисует в небе тонкий вектор
И толсто намекает на побег.
Застыл сосулькой детский гомон под окошком,
Заляпались машины до бровей,
Скрипит земля, как недозрелая картошка,
Молчит сычом осипший соловей.
Стих мокрый сад, как мэр на встрече с Президентом,
Прикрыл свой срам туманом голый куст,
Размякло в небе солнце вялым декадентом,
Насупилась душа и тонус пуст.
Темнеет улица, хоть на часах лишь восемь,
А в десять – как в стихе – совсем ни зги.
Похоже, беспросветно наступила осень,
И по календарю, и на мозги…
*
А я сижу опять, пень пнём, за монитором,
И смысл фраз – волгл, и рифмы – силикон,
Невнятный мусс идей блендую с полным вздором,
И Windows дует сырью из «окон».
Ах, осень, осень! – вдохновенье, тлен и стылость,
Ржа падших листьев, голость и тоска…
А мне ещё совсем недавно ночью снилась
Вязь ритмов щедрых, жаркая строка:
Вот я, в гараж закинув летние суе́ты,
Ворвусь в альков, где муза спит давно,
Войду голодным, мощным естеством поэта,
Сорву заслоны, вспыхнув: «Вот оно!»
И буря спавших чувств, встряхнувши плоть экстазом,
Взлетит фонтаном яро-затяжным,
Где вспыхнут блёстки рифм на сломах фразы,
Где буду щедр я и неутомим…
Во сне мне мнилось, что я осенью сумею,
Примером вдохновясь, известным всем,
Найти Офелию, Изольду, Лорелею
И лучшую сложить из всех поэм.
Пятёрку строк влить в поэтические клады,
Изящней всех синквейнов и сэнрю,
Чтоб старый самурай сепуккнул от досады,
Слов лучше не воздавши октябрю…
Я трогал этот дождь, я гладил стылый ветер,
Щекой касался липких облаков,
Осенним маревом пленялся на рассвете,
Но… не родил пленительных стихов…