Пустое ожидание непонятно чего – хуже тупой бритвы. В холодном вакууме безысходности распылённые ингредиенты законченности плавают, как коты в ванне простокваши, паршивыми хвостами пытаясь сцепиться в некое единственно верное образование, но, не находя трения в скользкой закономерности, пищат в одиночку и хором, подобно капелле резиновых крокодилов с ржавыми свистульками в боках, вызывая в голове коктейль раздражения и тупости, настоянный на разбавленном кем-то кретино-водочном соединении с сорока процентами стирального порошка «Лотос».
В такие минуты хочется схватить старый, со съеденной прошлогодними мышами цепью, соседский велосипед и, припадая к педалям зелёными ластами «Дельфин», съехать с густонаселённой квартиры, туда, где ещё не купили телевизор и нерусский ковёр «Русская красавица», где вечерами не кусаются унитазы, и в холодильниках не лежат дефицитные русалки из озера Лох-Несс со штампами московских ресторанов на синих обработанных хвостах.
Отчаянный порыв кобельщины – гнусен и полунеоправдан, так как нет ничего относительнее относительности, но надувной шарик, слава Богу, никогда не превратится в холодную клизму, даже если дует западный ветер, а на Луне продают водку в розлив, с наценкой за дальность и безвоздушность.
Раздражение непонятно от чего – хуже самостоятельного балкона. Оно даже хуже декламирующей стихи селёдки под майонезом, которая считает себя мелконашинкованной морковкой, хотя не известно, что лучше, а на самом деле, является несчастнейшей тварью, потому что ошибается, полагая, что на ней майонез и что в магазине есть пиво, а я хочу спать.
Это всё проклятая лень, которая спряталась в утренней сигарете ещё вчера, субботним вечером, когда я рисовал на обоях снег и разговаривал с самоваром, который, собственно, такой же болван, как и комод, потому что им совсем всё равно, что я их не люблю.
А за окном всё также темно, телефон всё звонит и звонит, но я знаю, что это не ты, так как тебя нет и в помине.
И я снова иду в холодильник к противным русалкам и пою с ними песни среди колбасы. Я пью пиво с бензином и кричу в простоквашу, что с родным унитазом улечу на ковре на Луну.
А завтра опять понедельник, а снег, который нарисован на стене, снова стал дождём…
Скорей бы завтра… Быть может, я встречу тебя наконец.