за чёрном лесом, где огнём шаманы духам сны тревожат,
есть страшный дом. повсюду в нём иконы клоунов на стенах,
обои в огненных гиенах под цвет подобраны похоже
и в строгих фраках дорогих стоят веками манекены.
они безуши и безглазы. в их черепах живут мокрицы.
прибиты скрепами из мифов их ноги к полу ледяному.
фонтаны, мраморные вазы... набор богов из заграницы.
всё это скучно и нелепо, но придаёт солидность дому.
дом охраняем злыми псами - бесчестьем, алчностью, бездушьем.
от всех живых людей и прочих существ окрестностей великих.
и потому на ярком солнце у тех глаза блестят как лужи
и во дворе от их ухода следы из пихты и гвоздики.
на крыше съехавшей у дома почил орёл-мутант двуглавый.
он трупоед, а не охотник, хотя гордится дивным прошлым.
ему мерещатся салюты и лавры от бывалой славы,
когда он смотрит на кладбища войны одной своей из бошек.
вокруг, в окрестностях угрюмо стоят заброшенные избы.
слегли дощатые заборы. полынь цветёт на огородах.
а на развалинах заводов в пейнтбол играют пейнтболисты.
металлолом с похмелья ищут сыны советского народа.
шумят над бубнами шаманов лесов бессонные бурханы.
мольбы о помощи по стону, как кровь из мяса выступают.
и рок певцов звучат мотивы так непонятно и так странно...
жужжит о хлебе о насущном мух потре***ельская стая.
кто жив остался привыкают к приезжих шуму на нерусском
хватаясь лапками за воздух, стараясь прочь прогнать тревогу.
жить собираются до тризны внутри затопленного курска,
в надежде что в проклятом доме о них забыть никак не могут.