Бред старого холодильника- Смешные стихи про холодильник- Смешные истории- Андрей Ручкин- ХОХМОДРОМ

"В субботу Вере Павловне приснилось,
что "лимоновцы" поймали Чубайса и наделали из него батареек."
"6-й сон Веры Павловны"

-Пушкину двести лет, Набокову сто, а мне только двадцать два, я молоденький ищё, -игриво сказал поэт Васёк, предпоследняя надежда отечественной словесности. –Не хотите ли со мной выпить?
-Ко мне уже пятнадцать человек с тем же самым, - ответила дама, горделиво раздвигая декольте на ширину плеч. –Выпить! Предложите что-нибудь пооригинальнее.
Васёк не был особенно стеснительным малым. Попытался соригинальничать, но не особенно в этом преуспел.
-Пошляк!- сказала дама, очевидно передумав.
Васёк вскипел без подогрева, уши его покраснели, глаза сверкнули электросваркой, но так как был он все еще молоденький и совершенно не привык бить незнакомых дам, то просто сунул руки в карманы брюк и процедил сквозь зубы с презрением:
-Не простудите себе бюст, женщина!
И, стараясь не вслушиваться в обидную ответную реплику, отошел прочь настолько быстро, насколько позволяло его достоинство.
Через десять минут он уже и позабыл о неприятном инциденте, выпивая со знакомым и ухохатываясь над мало приличным анекдотом из быта московских пингвинов. Васек хохотал так, что перекрывал собой ресторанный оркестр к вящей досаде танцующих пар.
Как водится, коньячные пары пробудили в нем тягу к декламации, он решил ошеломить собутыльника своим талантом:

Пучекрылый дуревестник
Сивой молнии подобный
По полям фиглярски скачет
Матюгом коряча тучи
Точно змий стремится в омут
Беспрерывно эху вторя:
Дура… Дунька! Ох, и дура!

-Сильно! –сказал знакомый после значительной паузы, которая вполне заменила собой бурные аплодисменты. –Так тебе за это премию дали?
-За это пока еще нет, -скромно изрек Васёк, тоном человека уже привыкшего к премиям. –Это все свеженькое. Завтра в редакцию снесу. Но сначала конечно опохмелюсь.
Знакомый был в неподдельном восторге от этакой продуманности поведения и высказался в том смысле, что напрасно клепают на нынешнюю молодежь, она и старичков еще за пояс заткнет, ох, как заткнет!
Воодушевленный Васек прочел еще "Похмелье дипломированного оккультиста":

Вселенская тоска повергла
Меня сегодня на диван.
Но встану, встану непременно.
Засуну голову под кран.
И, стиснув зубы, буду дальше
Я человечеству служить.
Гадать и врать про гороскопы,
И по ладони ворожить.

Так они и беседовали, чередуя фразы с рюмочками коньяка и до выхода добрались еще очень нескоро, спотыкаясь на ровном месте и ритмично покачиваясь справа налево и наоборот.
У ресторанного выхода их встретило неожиданное препятствие в виде той самой декольтированной дамы, обратившейся к Ваську с неожиданной просьбой:
-Конечно ты козел, но может быть все-таки меня проводишь?
Васёк, невзирая на хмель, вовсе не утратил природной сообразительности. И обидное начало решил пропустить мимо ушей. «Козла» можно будет ей и потом припомнить.
-Настоящий поэт!- завистливо прошептал знакомый вслед уходящей парочке.
Под руку с дамой Васёк пошел куда устойчивее, со спины его можно было принять за трезвого. Что касается дамы, то она и со спины казалось дамой. За валета не примешь. Явная бизнес- вумен, в просторечии «баба деловая», да и джип у нее свой. Если конечно не угнала. Вопрос о том, кто сядет за руль даже не стоял. Васёк находился в чересчур поэтическом состоянии, поэтому дама скрепя сердце, вынуждена была сама слегка пошоферить.
Уже в машине выяснилось, что зовут ее Ларисой.
-А в переводе с греческого это значит «чайка»! –Васёк любил блеснуть эрудицией посреди ночи. –Вы рыбку любите?
Лариса не ответила.
Всю дорогу она смотрела на шоссе, а он на ее декольте. Но действий никаких не предпринимал, поскольку на скорости 180 км ч хватать дам за грудь не рекомендуется.
-Куда это она меня везет? –с интересом думал Васёк, пока машина углублялась в лес. –Чтоб меня оставить там на съедение волкам?
Перефразировал известную строчку своего уже довольно немолодого предшественника и остался собой крайне доволен.
Лес начал редеть, когда джип самовольно сбросил скорость и остановился на опушке. Внизу чернела какая-то гадость. Даже не разобрать.
-Бензин кончился, -живо сообразил Васёк, поглядев сначала на приборную доску, а потом на хитроумную даму. Не довезла его до места.
-Что же, придется здесь, -деловито сказал Васёк.
-В машине? –возмутилась спутница. –А ну пойдем выйдем!
-Любительница кустов, -смекнул поэт, выбираясь наружу.
Ночь была довольна свежа и имелась опасность обосноваться на муравейнике. Но вышло еще хуже. Из-за стоявшей темени, шагнул не туда, оступился и кубарем полетел вниз: овраг к нему подкрался незаметно.
Приземление не заставило себя долго ждать и звук был просто удивительный. Васёк произвел такой жуткий грохот, точно сделан был из железа. Даже обмер с испуга, так как ничего не почувствовал и решил, что расшибся насмерть.
-Погиб поэт, невольник чести, его прихлопнули на месте. Копец таланту Василия Развалдайского.
-Никакой ты не поэт, -сказал вдруг над ухом ехидный женский голос. –Глянь вокруг.
Он не стал возражать и послушно "глянул". Вокруг была самая натуральная свалка, каких немало в Подмосковье.
-Меня! На свалку! «Гнев, богиня, воспой, Ахиллеса, Пелевина сына!»...то есть Пелеева, - сам себя поправил Васёк. Вправду, было от чего возмутиться. Что молодой и самый передовой поэт Москвы может делать ночью на свалке, а?
-Да успокойся ты, -сказал все тот же женский голос примирительно. –У тебя ведь просто кошмар.
В самом деле: кошмар имел место. Васёк вытянул было вверх правую руку, чтобы погрозить ей Небесам на манер лорда Байрона и к ужасу своему увидел, что рука теряет очертания, покрывается ржавчиной и остатками белой краски. И что она какая-то вся квадратная.
-Да кто же я в конце концов? –отчаянно выкрикнул он во тьму, отчетливо слыша, как из голоса уходят все остатки человеческого.
-Ты просто старый холодильник «Валдай», кошмар тебе привиделся. Июль, жара.
И вправду. Какое облегчение!
-Слава Богу, это всего лишь сон, -подумал старый холодильник, приходя в себя. И прибавил довольным тоном: –К тому же не придется похмеляться поутру.
И он снова погрузился в блаженное состояние забвения, свойственное всем хозяйственным предметам перед полным и окончательным распадом.
Над свалкой взошла полная Луна. Молоденькая крыса во всем ослепительном блеске своей юности грациозно проследовала в сторону дачного поселка.