Однажды в благую весеннюю пору
Я из лесу вышел… Был сильно поддат…
Гляжу: поднимается медленно в гору
Сбежавший, наверно, из части солдат.
Окликнул его, предложил сигарету,
Спросил, далеко ли, мол, держит он путь…
«Да так, – говорит, – вот болтаюсь по свету…»
А сам карабином мне тычется в грудь.
Конечно, я сразу лишился всей пачки,
А глаз ****нным фингалом заплыл…
Российских солдат оскорбляют подачки!
Отдай – не греши… коли сам предложил…
Рубашка и джинсы пришлись ему впору.
Потом он ботинки мои примерял.
И долго я к лесу катился под гору,
А он всё пинками меня подгонял.
К утру протрезвев, ни хрена я не вспомнил,
Взведённым хотя б был курок у ствола…
А из лесу вышел – подумал и понял:
Его дедовщина, видать, довела…
___
Как следует далее из протокола,
Трусы он на мне разорвал для прикола,
Часы, мол, я сам его взять умолял,
Носки на портянки вслепую сменял,
Из части своей ни с каким не с позором
Слинял – а объект обходил он дозором,
И всё по Уставу он выполнил. Вот!
Я вышел из леса (день тот же, похоже) - Навстречу Пик Ник мне : в винтовке обойма, В чужой гимнастёрке, с помятою рожей. Я дал закурить. Ну, а дальше - не помню...
Тельняшка навыпуск, в кармане наган, В руке, как граната, гранёный стакан... Я из лесу вышел и встал у ворот. Шарахался в стороны встречный народ. А тот, кто мне третьим побыть предложил, Он в армии, думаю, вряд ли служил. По-нашему я объяснил трепачу, Что мне одному за троих по плечу!
Потом в протоколе я с грустью прочёл, Что якобы вышиб ворота плечом, Кричал, что я дед, мол, хоть волос не бел, И всем кукарекать про дембель велел...
Напраслину, видно, возвёл старшина, Поскольку не помню я сам ни хрена.