* * *- Несмешное- Леонид Олюнин- ХОХМОДРОМ

* * *
Слышал я, совсем случайно,
Плел какой-то «рыбий глаз»,
Мол, поэты измельчали,
Их осталось лишь на раз...
Мол, их символ — ворон-птица,
Да и тот взят в долг-кредит.
Не дано, мол, с небом слиться,
Им лишь слюни разводить.
Мол, впустую топчут землю,
Ищут жалким строчкам сбыт...
Эту речь я не приемлю,
Довод мною вдрызг разбит.
За поэтов — каждый кустик,
За поэтов — каждый лист,
И природа не допустит,
Чтоб они перевелись.
Позовут не многих к чаю,
Многих — мимо благодать;
Жив пока — не замечают:
Так удобнее, видать.
Блоку гонорар не нужен —
Только тиражируй знай.
А живой поэт без ужина —
Кверху рельсами трамвай.

* * *
Легко сказать, что ада нет и рая,
Что в пустоту уходим умирая.
А если все же есть и рай и ад?
Сочувствовать тебе придется, брат.

* * *
Жизнь не тихая речушка
Что укрыта от ветров...
Раскипелась заварушка,
Печка ломится от дров.
Доверял охотно сказкам,
Где жилья нет для жулья.
Не жалей меня напрасно:
Как-никак, а выжил я.
Сам стремился к неустройству,
Мысль паслась в такой дали...
Знаешь, не хотелось, просто,
Ползать пузом по мели.

* * *
Ты ждешь гористая Колхида
Его за золотым руном,
Он мчит путями голубыми...
Но в направлении ином.
Грозят иные симплекады
Ему, а эти — чернозем.
Он только о своем заладил,
Он не Язон — Антиязон.

У ПРУДА

Листья краснотала
Полдень золотит,
Птичий клин усталый
В край чужой летит.
Осень, снова — осень,
Холодна вода,
И пугает очень
Чернота пруда.
Эта жизнь крутая
У меня одна.
Разглядеть пытаюсь,
Но не вижу дна.

* * *
Городок увяз в сугробах,
Правит, властвует зима,
В далеко не новых робах
Зябко ежатся дома.
Скрип гуляет по дорогам,
Хорохорится мороз,
А у самого порога
Кудри белые берез.
У помойки галки спорят,
У колонки — горка льда.
Жил в Москве я, жил у моря,
Доживать пришел сюда.

* * *
Радость в моем сердце
Навечно не вьет гнездо,
Вечная грусть не селится,
Иначе и быть не должно.
Надежде я ставлю свечи,
Верю в небесный лик.
Кажется, всем обеспечен,
И ничего не достиг.

* * *
Можно быка называть коровой,
Но от него не возьмешь молока.
Можно реку называть морем,
Можно, но морем не станет река.
Можно обезьяну назвать белкой,
Все же подохнет в тайге она.
Можно черное назвать белым.
Можно, а сущность осталась черна.

ЗАРИСОВКА
Солнце хвостик окунуло
В голубой как небо плес,
Потянулось и зевнуло,
Чем тебе не рыжий пес?
С робкой вербой поиграло,
Увело туман в лога,
Тень ленивую загнало
За стога, за берега.

НАОБОРОТ

Спешит-спешит состав в холодной ночи,
В вагонах спит под стук колес народ;
И если между кем-то путь короче,
То между нами все наоборот.
И вот опять вхожу я в тамбур дымный,
И вынимаю пачку сигарет;
А еду я не к станции «Любимый»,
Ни к ней мне продан в кассе был билет.
В окно глядит восток зарей согретый,
Сейчас состав влетит в тоннеля рот.
Ты думаешь, искал я ссоры этой?
Конечно, нет. Совсем наоборот.

* * *
Пощечина легкая,
Как ирония,
Не в шутку, а так,
Слегка рассердясь.
Ты думаешь:
Только ножом
Можно ранить,
Железным прутом
Кости ломать?
А ведь ты — убийца,
Маленький убийца,
Чтобы убить
Надо, все-таки, бить.
Пощечина легкая,
Как ирония,
Не в шутку, а так,
Слегка рассердясь.

* * *
Жалко птичку, жалко травку,
Жалко всякую козявку,
Жалко курочку, яичко,
Шерсть овечки в рукавичках,
Старичка и инвалида,
Госпожу да Бавари да,
Жалко куколку из теста...
Дальше жалости ни с места.
Проще плакать день и ночь,
Чем практически помочь.

* * *
Прежде сделать — оглядимся:
Все подальше от беды.
Мы и моря не боимся...
Если в море нет воды.

* * *
Беды в грозном море,
Тучи из свинца,
И сплошное горе
(Это для словца).
А для жизни - коли
Правду нахлобучь —
Радуга над полем
И остаток туч.